Загадка Белой Леди - Страница 60

«А что, если?.. – вдруг пронзила его неожиданная мысль, от которой доктора даже бросило в холодный пот. – Что, если это был тот самый, загадочный, мало кому известный, специально выведенный пару столетий назад черный мальтийский сокол?! Тогда действительно Виктор не стал бы говорить этого миссис Хайден, дабы не открывать ей тайны своего служения…»

И под впечатлением от этой мысли, не имея более ни возможностей, ни сил сдвинуть свое мышление с мертвой точки, Робертс отправился прямо в коттедж господина Вилльерса.

Предстоял неприятный, но крайне необходимый разговор, и он уже заранее досадливо морщился, представляя себе неизбежную встречу, уклониться от которой не было никакой возможности.

Виктор, увидев на пороге своего «Коррадина» Робертса, не выказал никакого удивления. С серьезным и непроницаемым лицом он поздоровался и, как обычно, пригласил гостя войти. Робертс вошел и с удовольствием осмотрел чистую и практически пустую комнату своего загадочного пациента, вид которой полностью отвечал его представлениям о жилище настоящего мужчины. На идеально белых стенах ничего не висело, одинокая постель была тщательно застлана. Совершенно пустой стол украшал лишь раскрытый томик стихов. В углу, на пустом стеллаже, стояла икона Иоанна Крестителя, а перед ней лежал строгий черный католический крест, полностью покрывавший небольшое Евангелие. «И в самом деле иоаннит?» – опять мелькнуло в голове у Робертса, а затем он вспомнил, что Иоанн Креститель является также главным святым и для иллюминатов.

В руках Виктор держал четки из какого-то темно-коричневого дерева. Он пригласил доктора сесть на стоящее у окна кресло – единственный предмет роскоши в коттедже, и то, как казалось Робертсу, поставленный исключительно для него, – убрал со стола книгу и достал из ящика высокую бутыль темно-красного вина и два фужера.

– Мне придется сделать внушение на кухне за то, что отпускают вам в коттедж спиртное, – притворно нахмурился Робертс. – И к тому же я уже говорил вам, что ваше излишнее пристрастие к коммандарии в конце концов плохо отразится на вашей коже.

– Угощайтесь, Оливер, – все с тем же серьезным и непроницаемым выражением лица сказал Виктор, словно не слыша речей Робертса, и наполнил фужеры пурпурной, почти фиолетовой жидкостью.

Доктор молчал, не зная, с чего начать. Он взял со стола фужер и сделал глоток. Вино оказалось прохладным и на редкость вкусным.

– Это сухое виноградное вино. Оно легкое и хорошо утоляет жажду.

– Удивительно приятное, – признал доктор. – Вы хотите пристрастить к нему и меня?

– Совершенно не хочу, – просто и спокойно ответил Виктор. – Да и вряд ли кто будет доставлять его сюда в больших количествах со столь далекой Мальты. Да ведь и там его производят не так много.

«Черт, он будто специально пытается убедить меня в том, что является самым настоящим мальтийским рыцарем. А впрочем, быть может, он вовсе и не пытается ничего изобразить, а просто ведет себя вполне открыто и естественно. Так, как привык вести себя всегда. – Робертс вновь почувствовал горячую волну симпатии к этому человеку, но тут же предостерег себя: – Это может оказаться ловкой тактикой страшного противника. Нельзя поддаваться чувствам там, где борьба идет не на жизнь, а на смерть».

Однако он все еще так и не мог решить, с чего именно начать необходимый ему разговор.

– Убийство этой чудесной девочки явилось для меня страшной неожиданностью, – вдруг совершенно спокойно начал Виктор. Весь вид этого странного полумонаха явно говорил, что он прекрасно понимает истинную цель визита Робертса. – Хотя, не скрою, возможность такого развития событий представлялась мне вполне реальной.

Робертс испытующе посмотрел на собеседника. «Что скрывается за этой неколебимой спокойной уверенностью? Точное знание, что он, доктор, не является врагом? Но откуда возможно в такой ситуации какое-либо точное знание? Я со своей стороны не поручился бы в его невиновности. К тому же не сомневаться в том, что убийцей является не тот, кто сидит перед тобой, можно, только зная, кто именно убил. А кто может это точно знать? Только сам убийца?»

– В таком случае почему же вы ничего не сделали, чтобы предотвратить убийство? Если, конечно, действительно знали о такой возможности развития событий?

– Но ведь вы, доктор, тоже в глубине души знали, что одна из ваших пациенток…

– Почему вы так думаете?

– Я не знаю истинных намерений людей, которые привезли ее к вам в клинику. Но они привезли ее именно к вам. И дальность расстояния, которое они для этого преодолели, весьма недвусмысленно свидетельствует о вашей к ним близости.

– Но почему же тогда вы уверены, как я вижу, в том, что это не я организовал убийство?

– Во-первых, потому, что вы бы не промахнулись…

– Что?!

– Бросьте, Оливер. Вы прекрасно знаете, кого именно хотели убить.

Вместо ответа Робертс только пристально посмотрел в глаза этого странного человека. «Надо же, более сильного доказательства своей непричастности к убийству он не смог бы придумать даже при всей дьявольской изворотливости ума». – У доктора отлегло от сердца, но радостно простереть объятия навстречу Виктору он не торопился – все-таки очень темная лошадка этот синеглазый полумонах.

– Спасибо за столь сомнительный комплимент, – пробурчал Робертс, а затем почти зло заговорил: – Но вы проиграли, мсье Виктор. Убийство все-таки произошло, и вы не смогли предотвратить его, хотя, как я теперь начинаю догадываться, прибыли сюда именно для этой цели.