Загадка Белой Леди - Страница 59

– Где? – Робертс невольно обернулся по направлению ее взгляда и, увидев птицу, невольно рассмеялся. – Что вы, миссис Хайден, это совсем не балобан. Это самый обыкновенный черный ворон.

– Да? – снова смутилась и несколько даже растерялась миссис Хайден. – А какой же тогда балобан?

– Балобан намного крупнее, пестрой окраски, – осторожно начал пояснять доктор Робертс, испытующе разглядывая вновь двинувшуюся далее со спрятанными внутрь глазами свою спутницу. И вдруг напрямую спросил у нее: – А кто вам сказал, что это балобан?

– Мсье Виктор… – вырвалось у миссис Хайден, но, видимо, в следующее же мгновение ей показалось, что она напрасно назвала это имя, и она стала как-то неловко закидывать доктора вопросами: – А что, разве он меня обманул? Или, может быть, он тоже не знает, какие бывают балобаны на самом деле?

– Не думаю, – серьезно ответил доктор Робертс.

– Что не думаете? – не отставала миссис Хайден. – Не думаете, что обманул, или не думаете, что не знает?

– Вряд ли он стал бы вас обманывать, миссис Хайден, – серьезно сказал Робертс.

– Да, вы так правда думаете? – с искренним беспокойством посмотрела на него женщина.

– Да, миссис Хайден, уверен в этом.

– Спасибо…

Тут доктору показалось, что в глазах у миссис Хайден блеснули слезы. Впрочем, она отвернулась так быстро, что поручиться за это он не мог, однако на всякий случай решил продолжать двигаться в том же направлении.

– Скорее всего, он назвал балобаном какую-нибудь высоко и практически неподвижно парящую в небе птицу, – начал он размышлять вслух и сам поразился произведенному эффекту.

– Да, да! Это именно так и было! – с энтузиазмом подтвердила миссис Хайден.

Однако, когда ободренный успехом доктор закончил свою мысль, сказав, что, скорее всего, из-за слепящих лучей солнца птица просто показалась ей черной, воодушевление пациентки вновь угасло.

– Возможно, возможно, вы правы, доктор, – грустно сказала она и поспешно добавила: – Ну вот мы и пришли. Спасибо, что проводили меня. Теперь мне надо немного побыть одной, чтобы освоиться на новом месте и переодеться. Сестра сказала мне, что все мои вещи уже здесь.

Доктор почтительно поклонился, изобразив движение губ к ее руке, а на самом деле скрыв застывший в глазах вопрос. История с балобаном требовала разъяснения. Он чувствовал, что миссис Хайден осталась не до конца убежденной его доводами, и в сердце этой мнительной и лишенной многолетнего опыта сознания женщины может закрасться тревога, с которой ей нелегко будет справиться. В глубине души надеясь, что это лишь плод его изощренного воображения, Робертс даже не подозревал, насколько на самом деле близок к истине.

Действительно, этот разговор посеял в душе миссис Хайден серьезные сомнения в честности Виктора. Более того, ей стало страшно, поскольку эта загадка неразрывно переплелась в ее сознании со смертью малышки Волендор, и теперь миссис Хайден хотелось только одного: спрятаться куда-нибудь поскорее, забившись в самый дальний угол, чтобы никто больше не мог ее ни увидеть, ни услышать.

Однако и Робертс, несмотря на все свои тайные надежды, был тоже не на шутку обеспокоен. Он немедленно распорядился взять новый коттедж миссис Хайден под неусыпное наблюдение, а к ней приставить вызвавшую наибольшие симпатии пациентки сестру Марту.

История с балобаном не выходила у него из головы. Откуда мог здесь взяться сокол, да еще и столь дорогой охотничьей породы? Хороший балобан стоит не одну тысячу долларов. До сих пор в этих краях подобные птицы не водились вовсе. И потом, судя по всему, миссис Хайден видела именно черную птицу, а не пеструю. Об этом ясно свидетельствует ее как первая, так и последняя реакция. У нее еще не настолько большой запас впечатлений и воспоминаний, чтобы она могла запутаться в них и принять одно за другое.

«А что, если Виктор просто ошибся и назвал балобаном обыкновенного черного ястреба, которые порой здесь появляются и охотятся за мелкой полевой дичью? – вдруг схватился Робертс за спасительную мысль, но тут же решительно откинул ее. – Нет! Этот Виктор не тот человек, который может ошибиться и не отличить сокола от ястреба. Даже на большом расстоянии».

Внезапно Робертс вспомнил о том, что существуют и черные соколы, так называемые соколы Элеоноры, которых обнаружили в Средиземноморье еще в XIX веке и назвали в честь принцессы Элеоноры Арбореа, прославившейся тем, что некогда издала указ об охране соколов. Черный сокол Элеоноры по размерам мог вполне сойти за крупного ворона, а ведь некоторые экземпляры бывают даже крупнее, гораздо больше сорока сантиметров. И клюв у этой птицы самый большой из всех соколиных.

«Эти птицы отличные охотники, – вспомнились доктору слова одного знакомого специалиста-орнитолога. – Они нападают сверху, и удар, наносимый ими по касательной, настолько стремителен, что жертва не успевает даже заметить нападения».

«Однако этот „мсье Виктор“ наверняка знает о черном соколе – так почему же тогда он назвал его балобаном? Не хотел употреблять еще одного женского имени, чтобы не перегрузить и без того мучающееся присутствием малышки Волендор сознание миссис Хайден?»

Тут Робертс в который раз упрекнул себя в том, что по привычке слишком хорошо думает о людях, порой приписывая им то, чего у них и в мыслях не было, и тем самым не замечая самых обыкновенных черных замыслов.

Что делать, Виктор Вилльерс был чем-то симпатичен ему. Впрочем, чувство симпатии доктор испытывал вообще к большинству людей на свете, не говоря уже о своих пациентах, к которым привык относиться с бережностью заботливого отца к неразумным детям. Хотя, видя это суровое лицо с холодным, почти циничным взглядом глубоко посаженных серых глаз, мало кто мог поверить в это.